Неточные совпадения
Он припал к ее руке лицом и замер.
Слова не шли более
с языка. Он прижал руку к сердцу, чтоб унять волнение, устремил на Ольгу свой страстный, влажный взгляд и стал неподвижен.
Они молча
шли по дорожке. Ни от линейки учителя, ни от бровей директора никогда в жизни
не стучало так сердце Обломова, как теперь. Он хотел что-то сказать, пересиливал себя, но
слова с языка не шли; только сердце билось неимоверно, как перед бедой.
Следовательно, приучив сначала молодую собаку к себе, к подаванью поноски, к твердой стойке даже над кормом, одним
словом, к совершенному послушанию и исполнению своих приказаний, отдаваемых на каком угодно
языке, для чего в России прежде ломали немецкий, а теперь коверкают французский
язык, — охотник может
идти с своею ученицей в поле или болото, и она,
не дрессированная на парфорсе, будет находить дичь, стоять над ней,
не гоняться за живою и бережно подавать убитую или раненую; все это будет делать она сначала неловко, непроворно, неискусно, но в течение года совершенно привыкнет.
Женщина
с ребяческими мыслями в голове и
с пошло-старческими
словами на
языке; женщина, пораженная недугом институтской мечтательности и вместе
с тем по уши потонувшая в мелочах самой скаредной обыденной жизни; женщина, снедаемая неутолимою жаждой приобретения и, в то же время, считающая
не иначе, как по пальцам; женщина, у которой
с первым ударом колокола к «достойной» выступают на глазах слезки и кончик носа неизменно краснеет и которая, во время проскомидии, считает вполне дозволенным думать:"А что, кабы у крестьян пустошь Клинцы перебить, да потом им же перепродать?.
В согласность
с этою жизненною практикой выработалась у нас и наружность. Мы смотрели тупо и невнятно,
не могли произнести сряду несколько
слов, чтобы
не впасть в одышку, топырили губы и как-то нелепо шевелили ими, точно сбираясь сосать собственный
язык. Так что я нимало
не был удивлен, когда однажды на улице неизвестный прохожий, завидевши нас, сказал: вот
идут две идеально-благонамеренные скотины!
Вот проведал мой молодец,
с чем бог несет судно.
Не сказал никому ни
слова,
пошел с утра, засел в кусты, в ус
не дует. Проходит час, проходит другой,
идут, понатужившись, лямочники, человек двенадцать, один за другим, налегли на ремни, да и кряхтят, высунув
языки. Судишко-то, видно,
не легонько, да и быстрина-то народу
не под силу!
— И
не думал; в голове
не было! А ты от кого слышал? Раз как-то
с языка сорвалось, вот и
пошло гулять мое
слово. И отчего им Фома так
не мил? Вот подожди, Сергей, я тебя познакомлю, — прибавил он, робко взглянув на меня, как будто уже предчувствуя и во мне врага Фоме Фомичу. — Это, брат, такой человек…
Вон Франция намеднись какой-то дрянной Тунисишко захватила, а сколько из этого разговоров вышло? А отчего? Оттого, голубушка, что
не успели еще люди порядком наметиться, как кругом уж галденье
пошло. Одни говорят: нужно взять! другие —
не нужно брать! А кабы они чередом наметились да потихоньку дельце обделали: вот, мол, вам в день ангела…
с нами бог! — у кого же бы повернулся
язык супротивное
слово сказать?!
Так говорит сам Наполеон, так говорят почти все французские писатели; а есть люди (мы
не скажем, к какой они принадлежат нации), которые полагают, что французские писатели всегда говорят правду — даже и тогда, когда уверяют, что в России нет соловьев; но есть зато фрукт величиною
с вишню, который называется арбузом; что русские происходят от татар, а венгерцы от славян; что Кавказские горы отделяют Европейскую Россию от Азиатской; что у нас знатных людей обыкновенно венчают архиереи; что ниема глебониш пописко рюскоф — самая употребительная фраза на чистом русском
языке; что название славян происходит от французского
слова esclaves [рабы] и что, наконец, в 1812 году французы били русских, когда
шли вперед, били их же, когда бежали назад; били под Москвою, под Тарутиным, под Красным, под Малым Ярославцем, под Полоцком, под Борисовым и даже под Вильною, то есть тогда уже, когда некому нас было бить, если б мы и сами этого хотели.
В глазах у меня стало темнеть, но
слова все еще
шли с языка, и мысли летели вперед, вспыхивая и угасая, так что я более
не поспевал за ними и остановился.
— Прискорбно,
не поверишь, как прискорбно мне, дорогой ты мой Василий Борисыч, — говорила ему Манефа. — Ровно я гоню тебя вон из обители, ровно у меня и места ради друга
не стало.
Не поскорби, родной, сам видишь, каково наше положение. Языки-то людские, ой-ой, как злы!.. Иная со скуки да от нечего делать того наплетет, что после только ахнешь. Ни
с того ни
с сего насудачат… При соли хлебнется, к
слову молвится, а тут и
пошла писать…
А для того, чтобы богатому любить
не словом или
языком, а делом и истиной, надо давать просящему, как сказал Христос. А если давать просящему, то как бы много имения ни было у человека, он скоро перестанет быть богат. А как только перестанет быть богат, так и случится
с ним то самое, что Христос сказал богатому юноше, то есть
не будет уже того, что мешало богатому юноше
идти за ним.